Однако и наши противники не смогли в полной мере насладиться плодами победы: в Англии с позором ушло в отставку «правительство войны» графа Абердина; Османская империя признала себя банкротом и была вынуждена провозгласить свободу вероисповедания; уверовавшая в своё могущество Франция вскоре получила позор Седана и Парижскую коммуну; Сардиния вообще перестала существовать как самостоятельное государство.

Считается, что в ходе Крымской войны русские войска терпели одни поражения. Их действительно немало – Альма, Евпатория, Балаклава, Черная речка, Инкерман, капитуляция крепости Бомарсунд, отступление из Севастополя. Однако были в её летописи и светлые страницы: враг был отбит у Одессы, Таганрога, Свеаборга и Кронштадта, на Кавказе войсками генерала Муравьева была взята сильная турецкая крепость Карс. Неожиданная радостная весть пришла и с далекой Камчатки, где небольшой русский гарнизон отразил нападение объединённой англо-французской эскадры…

Сто шестьдесят лет назад, в конце августа 1854 года Петропавловск спешно готовился к встрече с неприятелем. Еще в июне этот форпост России на побережье Тихого океана был практически беззащитен от атаки с моря. В распоряжении начальника Камчатки генерала Василия Завойко имелось менее трёх сотен плохо обученных и как попало вооруженных солдат и ополченцев, да дюжина пушек небольшого калибра, частью неисправных. Тем не менее, гарнизон был полон решимости драться.

Узнав о начале войны, губернатор края обратился к населению города с воззванием: «Я верю, что… жители в случае нападения не будут оставаться праздными зрителями боя и будут готовы с бодростью, не щадя жизни противостоять неприятелю и наносить ему возможный вред. Пребываю в твёрдой решимости, что, как бы многочислен не был враг, мы сделаем для защиты порта и чести русского оружия всё, что в силах человеческих возможно, и будем драться до последней капли крови. Убежден, что флаг Петропавловского порта будет свидетелем и подвигов, и русской доблести…»

Доберись англичане и французы до Камчатки на пару месяцев раньше, гарнизону действительно оставалось бы только погибнуть, но в июле ситуация изменилась. Сначала в порт пришел фрегат «Аврора», принесший весть о приближении вражеской эскадры, от которой он ускользнул в перуанском порту Кальяо. Капитану «Авроры» Ивану Изыльметьеву было предписано направляться в залив Де-Кастри, но, ознакомившись с ситуацией, он принял решение остаться, тем более, что две трети команды страдало от цинги и последствий перехода через океан. А вскоре прибыл и транспорт «Двина», доставивший крупнокалиберные орудия, боеприпасы и батальон сибирских стрелков.

Теперь Петропавловску было чем встретить врага. За несколько недель была налажена оборона города: сооружены семь батарей, установлено боновое заграждение, сформированы мобильные отряды для борьбы с десантом и тушения пожаров. «Аврора» и «Двина» встали у входа в бухту, превратившись в плавучие батареи.

Утром 29 августа наблюдатели на маяках заметили приближение эскадры из шести вымпелов. Вражеские корабли легли в дрейф, а один из них направился к берегу. Несмотря на то, что на его мачте развевался американский флаг, моряки с «Авроры» без труда опознали старого знакомца – британский пароходо-фрегат «Вираго». Так англичане пытались перехитрить русских и беспрепятственно промерить глубину у входа в гавань. Этот фокус не удался; после нескольких выстрелов с берега пароход повернул обратно.

На следующий день союзники стали занимать боевые позиции, однако вскоре прекратили подготовку к атаке. Позже выяснилось, что ещё до начала боя погиб командующий эскадрой английский адмирал Дэвид Прайс. По наиболее популярной версии, флотоводец застрелился, увидев сильные укрепления Петропавловска и опасаясь возможного поражения. Существуют и другие гипотезы: например, что это было подстроено или он был убит русским ядром. Однако тщательно изучивший этот вопрос писатель Юрий Завражный считает, что адмирал погиб в результате несчастного случая: Прайс направил пистолет себе в грудь, пребывая в состоянии кратковременного аффекта, вызванного многодневной бессонницей и переживаниями за судьбу подчинённых, которым предстояло идти на смерть…

Как бы там ни было, дела у союзников сразу не задались. Формально командование принял французский адмирал Де Пуант, но фактически управлял эскадрой амбициозный и тщеславный капитан британского фрегата «Пайк» Николсон. Победа не казалась ему недостижимой, ведь соотношение сил было в пользу союзников. У них было 216 орудий против 74 у русских. Личный состав эскадры насчитывал 2700 человек, включая 500 морпехов элитного Гибралтарского полка, что было больше, чем гарнизон и население Петропавловска вместе взятые.

Первый штурм 1 сентября закончился неудачно во многом из-за несогласованности действий союзников. Так, пароходу «Вираго» удалось нанести точный удар по… французским десантникам, уже захватившим одну из батарей. Получив картечь от своих, и увидев приближающихся русских стрелков, французы отступили.

Вторая попытка взять город была предпринята через четыре дня – они понадобились для ремонта кораблей и похорон погибших. Забавно, но тогда, как и сейчас, в роли мальчишей-плохишей по отношению к России выступили американцы. Несколько янки, списанных с китобоя «Нобл», заготавливали лес неподалеку от Петропавловска. За «бочку варенья и корзину печенья» (деньги и обещание доставить их в США) они вызвались провести десант союзников в город с севера в обход береговых батарей.

Но и тут не заладилось. Предприимчивые лесорубы то ли забыли, то ли не знали о пушках, установленных русскими как раз на этом направлении. Когда колонна английских морпехов двинулась на город через лощину, указанную американцами, она попала под их залпы. Теряя людей, британцы отошли на заросшую густым колючим кустарником Никольскую сопку, на которую с другой стороны взобрались их французские союзники. Ряды атакующих смешались.

Сумятицу усилил огонь русских стрелков, укрывшихся в зарослях: в считанные минуты были убиты или ранены офицеры, командовавшие десантом. Не дав противнику прийти в себя, Завойко отправил на сопку последний резерв – две сотни солдат и матросов. И случилось невероятное. Атакуя снизу превосходящего их более чем в два раза противника, русские обратили его в бегство. Пытаясь спастись, многие десантники прыгали с сорокаметрового обрыва и разбивались. Уцелевшие поспешно грузились в шлюпки и гребли к своим кораблям.

На третью попытку союзники не отважились, и на следующий день эскадра ушла в море. Потери были весьма чувствительными, многие раненые умерли уже в пути. Нехватка матросов привела к тому, что, придя в Ванкувер, английские корабли убирали паруса не сразу, как было принято на всех флотах мира, а поочерёдно, что дало повод для насмешек присутствовавших при этом зевак.

После боя на Никольской сопке и пляже под ней были найдены знамя британской морской пехоты, офицерские сабли, ружья и… ручные кандалы. Вероятно, «цивилизованные мореплаватели» рассчитывали после победы заковать в них взятых в плен русских.

Впрочем, об этом и многом другом англичане в своих рапортах о сражении умолчали. Более того, они попытались представить его как свой успех. Мол, захват Петропавловска в задачи эскадры не входил, а русским был нанесен существенный урон.

Ущерб действительно был: сгорел рыбный склад, было разбито несколько пушек, да на обратном пути союзники захватили транспорт «Ситка» и шхуну «Анадырь». Однако лордов Адмиралтейства это не удовлетворило: рейд на Камчатку был признан неудачным, а капитан Николсон предстал перед судом. Французы оказались честнее: адмирал Де Пуант в отчёте признал ответственность за поражение и выразил восхищение генералом Завойко, назвав его достойным славы Нельсона и Ушакова. При этом и англичане, и французы отдавали должное мужеству русских. В письмах и мемуарах многих участников баталии говорится о доблести и героизме защитников Петропавловска. Особенно часто упоминается часовой у порохового склада, который не ушёл с поста во время обстрела и руками сбросил в овраг не успевшую разорваться бомбу. Писали и о русском офицере, который, оставшись один на разбитой батарее, продолжал вести огонь из уцелевшей пушки по английскому фрегату…

Камчатское фиаско больно ударило по престижу «владычицы морей» и весной 1855 года Лондон настоял на повторной экспедиции, отправив к Петропавловску ещё более мощную эскадру. Но опять случился конфуз. Предвидя планы противника и не имея сил отразить новое вторжение, Завойко эвакуировал порт: были вывезены орудия, большая часть населения и всё ценное.

Тяжело груженные русские транспорты, ведомые «Авророй», незамеченными проскользнули мимо британских кораблей и ушли к устью Амура. Когда эскадра союзников вновь вошла в Авачинскую бухту, её матросы увидели пустую гавань с демонтированными батареями и остатками разобранных строений. На берегу английских офицеров встретил однорукий казачий есаул Мартынов, который на все вопросы отвечал: «Не могу знать!»

Ничего не добившись, союзники сломали и сожгли всё, что смогли, и отплыли восвояси.
Печальный итог второго похода на Камчатку подвела лондонская газета «Таймс»: «Русская эскадра под командой адмирала Завойко переходом из Петропавловска… нанесла на британский флаг чёрное пятно, которое не может быть смыто никакими водами океанов во веки веков».