|
Июн 27 2015 /
 О сильной власти (январь, 1951 год, выдержки)
Россия, как национально-политическое явление, была создана сильной государственной властью, которая, однако, никогда (даже при Иоанне Грозном!) не покушалась на тоталитарное ведение жизни, культуры и хозяйства. Так было в прошлом; так будет и впредь. И нам, русским патриотам, надлежит помнить это и, не ослепляясь безобразиями коммунистически-тоталитарной диктатуры, явившей миру не сильную власть, а насильственно-произвольное попирание жизни, самостоятельности и свободы, крепить нашу национально-государственную власть. (…)
Строго говоря, самое выражение "сильная власть" должно бы считаться странным и излишним: ведь власть сама по себе есть общественно выделенная и организованная сила – в этом ее сущность и назначение; она есть живое средоточие уполномоченной и могущественной воли , которую все признают, уважая ее, подчиняясь ей и исполняя ее требования и законы. (…)
Борьба за «новую», «лучшую» государственность вела к подрыву самой государственной организации. Создавали не просто «лучшую власть», а слабую власть, бессильную, беспомощную, раздробленную . Опасаясь злоупотребления властью, обессиливали самую власть, а вместе с тем подрывали и внутренний порядок и внешнюю обороноспособность государства. (…)
Так ввели состязание государственных органов друг с другом (глава государства, министерство, верхняя палата и нижняя палата); ввели многоголовый сговор и взаимную борьбу многих партий; полномочия главы государства ограничили избираемостью его и срочностью и тем поставили его под контроль и увеличили медлительность в течении дел: стали выделять к власти людей слабых, безвольных, незначительных, зависимых от политической кулисы; конституционно закрепили недоверие народа, к власти, и не заметили, что всем этим создали сущее государственное безвластие и безволие . Замесили современное государство на дрожжах взаимного недоверия, классовой борьбы, тайных соглашений и закулисных интриг, – и не сообразили, что все это соответствует идеям анархизма, а не идее здоровой государственности. Боролись с бесправием и произволом преувеличенной власти, – и были в этом правы; но пришли к бесправию от растраченной власти, к распаду, к всеобщей политической интриге всех против всех, к тайновластию всевозможных интернационалов, к «перманентной революции», к гражданской войне, к анархии…(…)
Всего противоречивее и даже комичнее оказалась позиция социалистов: » последовательные демократы», сто лет делавшие все, чтобы расшатать и ослабить государственную власть, они все время носились с планом реорганизации всей жизни, предполагавшим монопольно- и тоталитарно-сильную государственную власть… И когда такая уродливая и болезненная власть, которая им была необходима, оказалась предвосхищенной у них большевиками, тогда обида их оказалась пожизненной и неисчерпаемой…
Есть государства, которые могут существовать при сравнительно слабой власти. Но и в их истории может пробить час, который потребует единства, волевой энергии, доверия, повелительности, быстроты, сильных людей и ответственных решений. И тогда все будет зависеть от их способности быстро и успешно перестроить свой порядок, свой ритм и свой привычный отбор людей…
Бывают исторические условия, при которых государство может плести ткань своей жизни, не имея сильной власти. Вот эти условия (перечисляю их с оговоркой – » при прочих равных условиях»).
1. Малый размер государства
Чем меньше государство по территории, тем легче ему обойтись без сильной власти. Пространство требует, чтобы излучения власти пронизывали, прорабатывали его; оно поглощает и ослабляет их действие. Чем большая территория подчинена единой власти, тем сильнее, тем авторитетнее должна быть эта власть (…) Поэтому территориальные размеры России (перед революцией – 22,4 миллиона кв. км) требуют сильной власти. (…)
2. Малочисленность населения
Чем меньше население государства, тем легче ему обойтись без сильной власти. Наоборот, чем больше людей входит в государство, тем труднее создается политическое единодушие и единоволение, – особенно на путях сговора (будь то » непосредственный» или » представительный» сговор). Голос слабой власти всегда утонет в шуме » сговаривающихся» миллионов.
Поэтому численность русского населения требует для России сильной власти. (…) При слабой плотности расселения (в дореволюционной России 29 человек на кв. км. в Европейской России и 2,3 человека на кв. км. в Азиатской России), русский народ всегда склонен к состоянию полу-анархии и лишь с большим трудом приучается к правопорядку.
Чего же достигнет в России слабая власть?..
3. Обилие средств сообщения
Чем легче людям сноситься друг с другом в пределах единого государства, – передвижением (жел. и шосс. дороги, автомобили, пароходы, аэропланы), устно (телефон, радио) и письменно (почта, телеграф), – тем более страна оказывается спаянной общением, бытом и хозяйством: тем легче может справиться со своей задачей слабая власть; и обратно.
Средства сообщения в России пребывали ранее и пребывают и ныне на весьма низком уровне. (…) Российская власть должна быть тем сильнее, чем труднее ей прорабатывать человеческую разъединенность страны.
4. Слабая дифференциация страны
Чем меньше в стране национальных, языковых, религиозных, бытовых, климатических и хозяйственных различий, тем легче управлять государством, тем удовлетворительней справится со своей задачей слабая власть; и обратно. Маленькая приморская Португалия (величиной с нашу самую малую – Черноморскую губернию), с ее 7 миллионами единоплеменных, единоверных жителей, говорящих на одном языке, и не затронутых ни климатической, ни хозяйственной дифференциацией, – и та создала свою сильную власть и внутренне замирилась. Уже в соседней Испании слабая власть обычно ведет к распаду и гражданской войне.
Что же сказать о России?.. Число ее национальностей и языковых групп доходит до 170. Число ее религий и исповеданий до 30. Климат ее знает все колебания от вечной ночи до полуденной пустыни. Ее природа требует от нас органического и хозяйственного приспособления – и к тундре, и к солончаку, и к винограду, и к полярному мху, и к тайге, и к горам, и к океану. Кровь и язык, вера и быт, хозяйственный уклад и культурный уровень – дифференцированы в России в высочайшей степени.
Государственное единство возможно здесь только при наличности сильной и мудрой власти.
5. Свобода от великодержавных задач
Чем проще национальная, культурная, хозяйственная и международная проблематика страны, тем легче ее государственные задания, тем уместнее во главе ее слабая власть. И обратно: только сильная власть справится с великодержавными задачами страны. Спаять внутренне множество в органическое единство; поднять культурный уровень народных масс; вызвать к жизни хозяйственный расцвет большого народа; установить трудовое равновесие и возможно большее хозяйственное самопитание (автаркию) страны; найти верное торговое взаимодействие с соседями и ввести страну в меновой и дипломатический организм мирового общения, – все это требует сильной власти, независимой от партийного прилива и отлива, не опасающейся » сроков», не трепещущей перед новыми выборами, прозорливо ведущей свою линию из десятилетия в десятилетие.
Именно так создавалась Россия. Удельно-вечевая власть была слаба и не могла противостать монголам. Московская власть не собрала бы Русь, если б не окрепла. Россия нуждалась в Иване Васильевиче Третьем, чтобы покончить с татарами. Иоанн IV подготовил смуту не только опричниной и свирепым правлением, но больше всего – подрывом царского авторитета, т.е. ослаблением власти. Россия нуждалась в Петре Великом, чтобы осознать и развернуть свое великодержавие. Дворцовые перевороты XVIII века (1725, 1730, 1740, 1741, 1761, 1801 и 1825) расшатывали и ослабляли российскую государственную власть и готовили России, по плану декабристов, в начале ХIХ-го века дворянскую республику с освобождением без земли, т.е. пролетаризированным и подготовленным к новой пугачевщине крестьянством.
Только сильная, эмансипированная от заговорщических партий, сверхсословная и сверхклассовая власть могла дать России великие реформы шестидесятых годов. Так и в будущем: слабая власть не поведет Россию, а развалит и погубит ее.
6. Высокий уровень народного правосознания
Чем выше уровень народного правосознания, тем легче слабая власть справится со своей задачей; и обратно. Правосознание есть умение уважать право и закон, добровольно исполнять свои государственные обязанности и частные обязательства, строить свою жизнь, не совершая преступлений; в основе его лежит чувство собственного духовного достоинства, внутренняя дисциплина воли, взаимное уважение и доверие граждан друг к другу, граждан к власти и власти к гражданам. Чем сильнее и глубже правосознание в народе, тем легче править им, тем менее опасна слабая власть; и обратно.
Русское правосознание имеет тяжелое историческое наследие: удельные раздоры, татарское иго, смуту, кочевой и разбойничий юго-восток, восстания Разина и Пугачева, дворцовые перевороты, революционные движения XIX и XX века, правление большевиков. Все это нарастало на тот особый уклад души, который можно охарактеризовать как равнинную недисциплинированность, как славянский индивидуализм и славянскую тягу к анархии, как естественную темпераментность, как дыхание Азии. Все это, вместе взятое, выработало в русском народе такое правосознание, которому импонирует только сильная власть (» строгое начальство», по выражению Шмелева). Слабая власть всегда вызывала и еще долго будет вызывать в России чувство вседозволенности и общественный распад.
7. Отсутствие военной угрозы
Чем замиреннее границы государства, чем менее грозят народу войны и нападения, тем легче справится слабая власть со своей задачей; и обратно. Слабая власть вообще не способна вести войну, ибо война требует воли, дисциплины, подготовки, концентрации и сверхсильных напряжений. (…)
Обычный расчлененный и сложный аппарат государственной власти должен без труда упрощаться, сосредоточиваться и приобретать некую элементарную динамичность в трудные и опасные периоды: и чем легче происходит этот процесс упрощения и сосредоточения, тем боеспособнее угрожаемое войною государство. (…)
Нам не дано предвидеть будущего, но мы не имеем никаких оснований считать, что русские границы замирены, что государственное достояние России закреплено в международном отношении и что нам не грозят новые оборонительные войны. По-видимому, дело обстоит как раз обратно и сильная власть будет необходима России, как, может быть, еще никогда (…)
Слабая власть есть своего рода » роскошь», которую может себе позволить только народ, находящийся в исключительно благоприятных условиях (…)
Силою равнинного пространства, силою национального темперамента, силою славянского индивидуализма и слабостью своей общественной дисциплины – русский народ поставлен в условия, требующие не слабого, а сильного государственного центра. Русский человек способен блюсти порядок и строить государство; он способен держать образцовую дисциплину, жертвенно служить и умирать за родину. Но эта способность его проявляется и приносит плоды не тогда, когда она предоставлена самой себе, а тогда, когда она вызывается к жизни, закрепляется и ведется импонирующим ему, сильным и достойным государственным авторитетом.
Именно поэтому России необходима сильная власть. И она будет ее иметь.
Однако идея » сильной власти» совсем не так проста и общепонятна, как это многим кажется. Она должна быть верно и глубоко продумана. Она окружена соблазнами. Она может неверно истолковываться, противоправно строиться и дурно применяться в жизни. Здесь необходима большая предусмотрительность и ясность в определениях. Здесь преувеличения столь же вредны и опасны, как преуменьшения… (…)
Дух человека живет не по приказу и творит не по принуждению. Заменить хозяйственно-трудовую инициативу человеческого инстинкта – нельзя ничем; предписывать человеческому духу любовь, веру, молитву, совестные движения души, чувство достоинства и чести, способы научного исследования и художественного созерцания – противоестественно и нелепо. К добродетели и верности можно призывать; их преимущества можно показывать и разъяснять; злые деяния можно воспрещать и наказывать. Но » Царство Божие» и духовная культура – не вызываются к жизни государственным повелением. (…)
Cильная власть совсем не то же самое, что «тоталитарная власть». (…)
Благоденствие России и русского народа требует упразднения тоталитарной власти.
Сильная власть грядущей России должна быть сильна в своих верных пределах. Она совсем не призвана посягать на необъятное и неосуществимое. Забывая свои пределы и подминая под себя всю свободную, творческую жизнь граждан, она стала бы неизбежно надрываться и компрометировать себя. Она вынуждена была бы претендовать на всеведение, всепредвидение и всемогущество, и не смогла бы оправдать свою претензию. Никакая судорожная суетливость, никакая грозная требовательность не спасла бы ее. Ей пришлось бы прибегнуть к террору и системе доносов, и это только повредило бы ей: она стала бы, наподобие советской власти, ненавистной всему народу; и свободная лояльность не водворилась бы в России. Излучения власти не смогли бы пронизать правовую жизнь народа. Никакие жестокие и дурные средства не помогли бы разрешить объективно-неразрешимую задачу – и оказалось бы, что новая власть подрывает себя так, как подрывала себя власть коммунистическая.
Сила власти определяется совсем не размером ее посяганий и не готовностью ее прибегать к любым и даже самым дурным средствам. Сила власти не сводится к тому, что она готова истощать народное терпение и растрачивать народное уважение и доверие.
В чем же состоит сила государственной власти? Сила власти есть прежде всего ее духовно-государственный авторитет, ее уважаемость, ее признаваемое достоинство, ее способность импонировать гражданам. Поставить себе неосуществимую задачу не значит проявить силу; растрачивать свой авторитет не значит быть сильным. Сила власти проявляется не в крике, не в суете, не в претенциозности, не в похвальбе и не в терроре. Истинная сила власти состоит в ее способности звать не грозя и встречать верный отклик в народе. Ибо власть есть прежде всего и больше всего д у х и в о л я, т.е. достоинство и правота наверху, которым отвечает свободная лояльность снизу. Чем меньшее напряжение нужно сверху и чем больший отклик оно вызывает внизу, тем сильнее власть.
Принуждение бывает необходимо; но оно есть лишь техническое подспорье или условно-временная замена истинной силы. Государственная власть есть прежде всего – явление внутреннего мира, а потом только внешнего. Власть сильна не штыком и не казнью. Штык нужен тогда, когда власть недостаточно авторитетна; казнь говорит о недостаточной лояльности снизу. Власть сильна своим достоинством, своею правотой, своею волею и ответом народа (т.е. блюдением закона, доверием, уважением и готовностью творчески вливаться в начинания власти). (…)
Внешняя сила никогда не заменит внутреннюю, – ни ее достоинства, ни правоты, ни ее духовного импонирования. (…)
Государство держится не штыком, а духом; не террором, а авторитетом власти; не угрозами и наказаниями, а свободной лояльностью народа.
Поэтому, говоря о сильной власти в грядущей России, я разумею прежде всего и больше всего – ее духовный авторитет.(…)
Народ должен уверенно чувствовать, что это есть наша, русская, национальная власть, преданная историческому делу, верная, неподкупная, блюдущая и строящая; без этой уверенности не будет ни доверия, ни уважения, ни готовности » аккумулировать» и служить. Сильная власть есть национально-убедительная власть. (…)
В России необходимо религиозное доверие народа к власти: власть инословная, иноверная или безверная всегда будет пользоваться в России скудным, урезанным, сомнительным авторитетом. Власть, оторванная от Бога, не может знать, что полагается » по Божьи»; она будет чужда верующему сердцу, а потому вообще не привлечет к себе сердец. Сильная власть есть религиозно-убедительная власть. (…)
Духовный авторитет власти будет тем больше, чем независимее будет эта власть. Зависимая власть не будет пользоваться ни уважением, ни доверием. Человек, который сам не стоит и не идет, не сможет и вести: за ним не пойдут. Всякая зависимость будет подрывать авторитет власти: зависимость от иностранных войск, от своей армии, от каких-либо международных явных или тайных организаций, от партий, от капитала, от всяких ультимативных » нажимов» и т.д. Даже зависимость от церкви была бы нежелательна и противоречила бы древней, русско-православной традиции. Русская государственная власть может определяться только верою, совестью, честью и российским всенародным благом. Это должна быть автономная и предметно-убедительная власть.
Наконец, эта власть должна быть в государственных делах волевым центром страны. Безволие и слабоволие не импонируют русскому человеку. Сам не имея зрелого волевого характера, русский человек требует воли от своего правителя. Он предпочитает окрик, строгость, твердость – уговариванию, » дискуссиям» и колебаниям; он предпочитает даже самоуправство – волевому ничтожеству (…)
Ильин Иван Александрович (1882-1954),
известный религиозный и политический мыслитель ХХ века
НС: Прекрасная, глубокая статья пушкинца Ильина.
«власть сама по себе есть общественно выделенная и организованная сила – в этом ее сущность и назначение; она есть живое средоточие уполномоченной и могущественной воли , которую все признают, уважая ее, подчиняясь ей и исполняя ее требования и законы.»
«Слабая власть есть своего рода » роскошь», которую может себе позволить только народ, находящийся в исключительно благоприятных условиях».
«Сила власти есть прежде всего ее духовно-государственный авторитет, ее уважаемость, ее признаваемое достоинство, ее способность импонировать гражданам.»
«Истинная сила власти состоит в ее способности звать не грозя и встречать верный отклик в народе. Ибо власть есть прежде всего и больше всего д у х и в о л я, т.е. достоинство и правота наверху, которым отвечает свободная лояльность снизу. Чем меньшее напряжение нужно сверху и чем больший отклик оно вызывает внизу, тем сильнее власть.»
Продолжение ключевых мыслей статьи:
"Внешняя сила никогда не заменит внутреннюю, – ни ее достоинства, ни правоты, ни ее духовного импонирования. (…)
Государство держится не штыком, а духом; не террором, а авторитетом власти; не угрозами и наказаниями, а свободной лояльностью народа.
Поэтому, говоря о сильной власти в грядущей России, я разумею прежде всего и больше всего – ее духовный авторитет.(…)
Народ должен уверенно чувствовать, что это есть наша, русская, национальная власть, преданная историческому делу, верная, неподкупная, блюдущая и строящая; без этой уверенности не будет ни доверия, ни уважения, ни готовности » аккумулировать» и служить. Сильная власть есть национально-убедительная власть."
"Сильная власть есть религиозно-убедительная власть. "
"Даже зависимость от церкви была бы нежелательна и противоречила бы древней, русско-православной традиции. Русская государственная власть может определяться только верою, совестью, честью и российским всенародным благом. Это должна быть автономная и предметно-убедительная власть.
Наконец, эта власть должна быть в государственных делах волевым центром страны. Безволие и слабоволие не импонируют русскому человеку. Сам не имея зрелого волевого характера, русский человек требует воли от своего правителя. Он предпочитает окрик, строгость, твердость – уговариванию, » дискуссиям» и колебаниям; он предпочитает даже самоуправство – волевому ничтожеству"
Калинов Мост - Время колокольчиков (Башлачёв cover)
Июн 27 2015
 Судя по всему, власти наивно полагают, что если создать в стране нормальные экономические и юридические условия для ведения бизнеса, то иностранные инвесторы встанут в очередь, чтобы дать нам деньги на модернизацию и инновационное развитие. Но так ли это на самом деле?
С этим вопросом «СП» обратилась к доктору наук, профессору Сергею Кара-Мурзе.
- России сегодня нужна «новая индустриализация» национальной экономики, новая промышленная политика. Это значит, что надо создавать систему новых и модернизированных предприятий в национальном масштабе, что потребует огромных инвестиций. Но рассчитывать здесь нужно только на внутренние источники, потому что никто на Западе финансировать индустриализацию экономики России не сможет и не будет. Поскольку доктрина клуба высокоразвитых промышленных стран предполагает вывод промышленности в страны Азии, а не в Россию. И если почитать доклады Давосского форума, то там нигде не предусмотрено, что Россия должна стать развитой промышленной страной и научно-технической державой.
«СП»: – То есть Западу гораздо удобнее использовать Россию в качестве поставщика сырья и рынка сбыта для высокотехнологичных товаров?
- Именно так, и чтобы провести индустриализацию, нам нужно отвязаться от западной доктрины развития и выработать свою собственную. Которая на первом этапе обязательно должна предусматривать существенное закрытие национальной экономики от мирового рынка. Потому что сначала мы должны создать высокотехнологичные предприятия, которые будут делать неконкурентоспособную продукцию – только для внутреннего рынка. И нужно какое-то время, чтобы дать им встать на ноги и начать конкурировать с западной продукцией, только после этого можно будет снова открыть границы для иностранных товаров. Такой период был в развитии экономики Советского Союза, Японии и Китая, когда эти страны закрывались от мира на годы, чтобы потом продемонстрировать чудеса резкого скачка в развитии национальной экономики. Это общий закон экономического развития, здесь нет никакой идеологии, но российская власть к этому пока еще не готова.
«СП»:- Может быть, власть опасается, что политические силы России, большей частью либеральные, ее в этом не поддержат?
- Действительно, поддержать такой проект развития российской экономики могут только патриотические силы страны. Которые будут согласны с тем, чтобы сократить на какое-то время сверхпотребление богатых россиян, ограничить их в предметах роскоши, и даже, может быть, ввести некий уравнительный социальный порядок, ради будущего развития России. Большинство населения согласится с этими мерами, кроме той его части, которая мечтает вступить в клуб мировой элиты или хотя бы мирового среднего класса. К сожалению, к этой части относится и большинство представителей российской власти. Поэтому в экономической политике России присутствует такая установка на полное открытие экономических границ, сдачу национальной экономики и превращение страны в периферию Запада. Именно этим можно объяснить вступление в ВТО и стремление попасть в члены клуба богатых европейских стран ОЭСР.
«СП»: – Выходит, чтобы провести индустриализацию, нам нужно восстановить «железный занавес», который существовал в Советском Союзе?
- Такие попытки делались еще перед революцией – в царской России, но тогда власть справиться с этим не смогла. Зато смог Сталин, который закрыл границы для западных товаров, даже ценой снижения потребления населения, и брал с Запада только технологии, да покупал технику для обрабатывающих производств, а также приглашал иностранных инженеров и ученых. Таким образом, вся промышленная политика СССР была ориентирована не на Запад, а только на потребности своей страны, что дало возможность национальной экономике окрепнуть и стать одной из передовых в мире.
«СП»: – Чтобы сделать это сейчас, власть должна опираться только на патриотические силы?
- Не обязательно. В начале прошлого века, даже либерально настроенные меньшевики и интеллигенция, которые поняли замысел Сталина, перешли на его сторону и стали работать на Советский Союз. Но тогда в России даже либералы не были космополитами, с прозападным мышлением. Например, либералы «кадеты» были патриотами, и многие из них потом вернулись в Советский Союз, чтобы работать на благо его экономики, хотя не были согласны с политикой Сталина. Взять того же академика Владимира Ивановича Вернадского, который был членом ЦК «кадетов», а стал одним из основоположников советской науки. А сейчас в обществе и во власти существует достаточно мощная доля космополитов, влияние которых на экономическую политику нельзя недооценивать. Да и российские патриоты возражают им довольно вяло и не имеют четкой стратегической доктрины развития России, которую они могут противопоставить существующей экономической модели и предложить народу.
«СП»: – Однако российские власти постоянно говорят о модернизации и инновациях, разве не с этого начинается индустриализация экономики?
- Модернизация и инновации – это абстрактные слова, а индустриализация – более конкретное понятие. Сегодня говорят об этом пока еще чисто декларативно, но хорошо уже и то, что никто сейчас не упоминает о деиндустриализации, о сырьевой сверхдержаве, как это было несколько лет назад. Можно сказать, что полшага к патриотической модели развития национальной экономики уже сделано. Сейчас говорят о создании 25 млн рабочих мест – это хорошо, но плохо то, что конкретной программы, с помощью которой это можно реализовать, пока не наблюдается. Поэтому необходимо создать организованное научное сообщество, которое бы разработало конкретные меры по выходу российской экономики на новый технический уровень. К примеру, в Советском Союзе в начале прошлого века для этих целей был создан Госплан, который почти 10 лет разрабатывал программу индустриализации экономики. Нечто подобное нужно создать в России.
«СП»: – Но ведь у нас уже существует сообщество ученых и экспертов, которые разработали программу «Стратегия – 2020». Это не то?
- Дело в том, что все они работали в рамках утопии либеральной рыночной экономики и делали упор на привлечение иностранных инвестиций для развития России. В итоге те же самые либеральные постулаты, которые были разработаны в 90-е годы, и себя не оправдали, в этом докладе были поданы в немного приукрашенном виде, вот и все. Кроме того, экспертам, разрабатывающим «Стратегию – 2020», приходилось работать с оглядкой на власть, демонстрировать свою лояльную позицию по отношению к позиции либералов в правительстве. А в результате получилось так, что даже Путин из этой стратегии ничего не смог взять, когда писал свои пять статей по экономической политике.
***
 Путин задумался о возвращении элементов госплана в российскую экономику
Президент России Владимир Путин заявил, что в современных условиях возродить советскую модель планирования в экономике невозможно, однако подчеркнул, что некоторые ее элементы могут быть использованы и сегодня. Такое мнение он высказал в ходе встречи с представителями бизнеса «на полях» Петербургского международного экономического форума (ПМЭФ-2015), передает «Интерфакс».
По словам главы государства, речь, в частности, идет о планировании в сфере развития инфраструктуры, а также об элементах «льготирования по территориям». Здесь в первую очередь имеются в виду территории с опережающим развитием и свободные экономические зоны.
Путин указал, что разработка стратегии развития промышленности и экономическое планирование должны проводиться с учетом макроэкономических параметров и взвешенной бюджетной политики. Президент добавил, что взаимодействие госорганов с бизнесом в этом вопросе также важно.
«Речь идет о том, чтобы инфляцию держать. Нам нельзя резервы распылять, нам нужно заботиться о подушке безопасности, если мы хотим иметь стабильную внутриполитическую, социальную ситуацию в стране», — резюмировал Путин.
ПМЭФ-2015 открылся в Северной столице 18 июня и продлится три дня. В рамках мероприятия обсуждаются проблемы мировой экономики, привлечение в Россию зарубежных инвесторов, поиск новых источников роста в условиях западных санкций, антикризисные меры и вопросы денежно-кредитной политики.
Во времена СССР частное предпринимательство было законодательно запрещено, а производители товаров (в частности, фабрики и заводы) находились в государственной собственности. Решение о том, какие товары народного потребления должны быть произведены и в каком количестве, а также какими характеристиками (вид, фасон) они должны обладать, принимал специальный государственный орган — Госплан. Государство устанавливало плановые задания для предприятий, распределяло между ними сырье и снабжало оборудованием. Также государственные ведомства решали, по какой цене продавать товар.
svpressa; lenta
НС: Согласен с мнениями авторов статьи. Сильное государство, сильная власть всегда опираются на собственные силы, стоят на собственном основании. И прежде всего - опираются на свои внутренние духовно-нравственные силы. Поэтому любое непобедимое государство всегда стояло на 4 "китах", что применительно к России:
1) Крепкое Настроение на русский дух, мысли и чувства и славные победы русских предков;
2) единство с русским Мировоззрением;
3) сильная, патриотичная, общественная Экономика - для нужд русского народа, обсуживающая демографически обусловленные потребности, а не паразитарные;
4) Крепкое, могучее, любящее Родину Правление, которое могут обеспечить общественники, выходцы из русского народа, имеющие подходящие знания, умения и навыки, с чистыми намерениями служения на благо Родины, готовые жизнь за неё отдать и за други своя.
Пытаться скрестить частно-капиталистическую экономику с возрождением патриотизма - путь тупиковый.
Невозможно любить Родину, которая в частной собственности
аналитик к записи Иван Ильин за Гитлера?
НС: поддерживаю аналитика в его мнении. Видно ярое стремление автора очернить русского мыслителя, причем опять и снова давит на эмоции, ссылается на википедию, информация из которой, несомненно, никогда не вызывает вопросов :))). Если уж взялся критиковать Ильина, так пусть попытается сделать это содержательно с анализом его мыслей. Те же мысли Ильина, которые приводятся в той самой статье, на которую ссылается автор вначале своего пасквиля, более чем достойны русского мыслителя - см мои комментарии ниже.
Между прочим, и у Гитлера были достойные мысли. Если внимательно почитать его работу "Моя борьба", то с некоторыми моментами там можно согласиться, к примеру про ведущую роль личности в истории, про вред жидовствующих в правлении и экономики страны, его взгляды на госуправление, но его расовая теория, возвышающая немецкий народ и унижающая другие - является самым главным его заблуждением. Потому что это есть нарушение Закона Порядка - все расы и народы имеют равные права, что очень убедительно доказал, к примеру, Миклухо-Маклай (см. книгу Иванченко А. "Путями великого россиянина")
|
