|
Поскольку в США и Евросоюзе понимают, что военным путём победы над Российской Федерацией не добиться, был избран путь расшатывания и откола отдельных ключевых регионов. Сейчас речь идёт в первую очередь о Волгоградской и Ростовской областях. Их гипотетическое отделение от Федерации не только отрежет её от Кавказа (и Юга вообще), но также и от Чёрного и Каспийского морей. Новое географическое положение должно, по замыслу творцов плана, навсегда выбросить Россию из разряда великих держав. Возникшие же марионеточные государства станут частью «Нового шёлкового пути».
Игра на раскол
Собственно, сценарии уже разработаны. Ростов почти наверняка планируется отправить в состав Украины, а Волгоград (с Астраханью) — в Казахстан. Но для этого необходимо, чтобы ситуация «созрела». В нынешнем году к уже действующему в этих регионах исламистскому подполью добавилась угроза со стороны СБУ и националистических группировок Украины. Сюда вполне вписывается тот эпизод, о котором я уже рассказывал, когда зарубежные гости в Волгоградской области «оговорились», что Волго-Донской канал должен находиться под международным контролем. Если смотреть на ситуацию более широко, то понимаешь, что это не просто слова, а часть стратегии и одна из целей. Сюда же вписываются и знаменитые теракты в Волгограде, которые начались почти одновременно с Майданом в Киеве.
Американцы (а с ними и европейцы) твёрдо и последовательно продвигают свою идею — лишить Россию пути из Каспия (который США ещё в 1997 году провозгласили зоной своих интересов) в Чёрное море. Как максимум, полностью отодвинуть Россию от южных морей.
Подобная стратегия важна не только с политической и экономической, но и военной точки зрения. В последние годы Россия усилила Каспийскую флотилию новыми и весьма совершенными кораблями. В случае напряжённой ситуации на Чёрном море РФ легко может перегнать их в Новороссийск, увеличив черноморские силы сразу на треть. Возможно ли будет такое, если Волга, Дон и канал между ними окажутся под «международным контролем»?
Присоединение Крыма к России ликвидировало последнюю возможность Запада блокировать торговые и военные корабли в Керченском проливе при помощи марионеточного правительства Украины. Теперь Россия контролирует весь путь. Более того, Крым усилен настолько, что раскачать его изнутри или захватить извне сейчас практически невозможно. Более того, идёт усиление Черноморского флота сверх заявленного изначально плана. Помимо изначально запланированных в Севастополь фрегатов проекта 11356Р/М туда будет направлен головной корабль проекта 22350 «Адмирал Горшков» изначально предусмотренный для Северного флота. Туда же будут направлены и его одноклассники. Всего же 6 фрегатов проекта 11356Р/М и 4 проекта 22350 станут основой новой морской мощи РФ в данном регионе.
Поскольку с Крымом что-то едва ли получится, то перед внешними силами встанет вопрос выбора другого региона для создания горячей точки. И такой регион есть.
По площади Волгоградская область составляет одну треть такой страны как Германия. Нынешние экономические проблемы, ударили по населению одного из самых неблагополучных регионов в полной мере. Начать стоит с того, что Волгоградская область — должник. Её дефицит бюджета на следующий год составляет 8.1 млрд. рублей.
Хуже того, в области, где зарплата в 8-9 тыс. рублей считается вполне хорошей, был зафиксирован один из самых больших скачков цен продукты питания. Причём серьёзный рост начался ещё более двух лет назад, то есть задолго до украинской вакханалии. Теракты и волна беженцев с Украины добавили свои шепотки недовольства. Если присовокупить сюда сложные межнациональные отношения, то котёл окажется полным, и глухое недовольство населения становится всё более очевидным. Да и сепаратистские настроения в регионе автор статьи наблюдал лично. Остаётся выяснить, спонтанны ли эти настроения или их кто-то умело вбрасывает. Но сам факт их возникновения не в национальной автономии, а в традиционно русском регионе, должен привлечь внимание.
Успеют ли федеральные власти и новый губернатор А.Н. Бочаров наладить ситуацию до того, как всё полетит под откос? Это вопрос выживания не только конкретной области, но и страны в целом. Безо всякого преувеличения.
Автор Игорь Кабардин
Источник — topwar.ru/63207-igra-na-raskol.html
Мнение народа: Пока пендосы посягают на Чёрное море и Каспий, мы освоим Арктику.
ВМЛ: наши дни подобны 1386 (или в 6894) году при Дмитрии Донском.
Извлекаем уроки   У врагов ничего не получится!
В ЛЕТО 6894 (1386 г.) Дмитрий Донской – 628 лет назад от 2014 г. Владимир Крымский ?!
«Того же лета князь великий Дмитрей Ивановичъ держа нелюбие на Новъгородь про Кострому и про Волжанъ и поиде къ Новугороду ратью з братомъ своимъ изъ двоюродныхъ, со княземъ Володимеромъ Андреевичемь»383. Причиной похода московских ратей на Новгород, конечно, было не старое воспоминание о разорении новгородскими ушкуйниками Костромы и Заволжья, а их отмежевание от общерусских проблем, разрыв договора с Москвой, нарушение союзнических обязательств.
На правах великого князя Владимирского Дмитрий Иванович решил наказать непокорных. К этому походу его войска были подготовлены значительно лучше, чем к походу на Рязань. Не дойдя тридцати километров до Новгорода, великий князь остановился в местечке Ямны.
Новгородцы, собрав все свои военные силы, готовились к отражению соперника. Но, увидев значительное превосходство в военной силе, послали послов во главе с Иваном Аввакумовичем и Иваном Александровичем с челобитной о мире. Это предложение Дмитрий Иванович категорически отверг.
Следом отправилась вторая делегация новгородцев во главе с самим владыкой Алексеем. «Господине князь великий, азъ тебе благославляю, а Великий Новъгород челомъ быстъ, чтобы еси, господине, учинилъ миръ, а кровопролитья бы не было; а за винныа люди Великий Новъгородъ челомъ бысть тебе 8000 рублевъ». Но и это предложение Дмитрий не принял, тем более, что оно исходило от Алексея, замешанного в сепаратистских тенденциях. Возвращаясь ни с чем, Алексей послал гонцов в Новгород, чтобы жители готовились к осаде.
Новгородцы стали спешно возводить острог вокруг города. Князь Патрикий Нариманович выехал с дружиной навстречу врагу, но через некоторое время вернулся назад. А Дмитрий Иванович уже находился почти рядом с городом. В Новгороде начался' переполох; по благословению владыки был зажжен посад, выгорели улицы, сгорели 6 деревянных церквей, 24 монастыря «и многъ бысть убытокъ Великому Но-вугороду».
Между тем московские отряды грабили окрестности города, сжигали села, захватывали купеческие товары, уводили людей в полон. Посадник Григорий Якунович вновь предложил владыке Алексею заступиться за город. Собрав большую депутацию из двух архимандритов, семи попов, пяти человек - депутатов от каждого конца города, Алексей, придя к великому князю, просил его о мире. Новгородцы обязуются отыскать тех, кто устроил злодеяния в Костроме и на Волге и дают за них 8000 рублей и «черной боръ великому князю взяти с нихь». Из казны Святой Софии новгородцы заплатили 3000 рублей и 5000 рублей обещали собрать с Заволочской земли, так как их люди повинны в участии в грабительских походах на Волгу.
На таких условиях Дмитрий Иванович согласился принять мир с Новгородом и, очевидно, здесь же обговорил условия участия Новгорода в общерусской выплате дани и на будущее, кроме этого, «наместники своя и черноборцы посла вь Новьгородъ Великий». Союз с Новгородом был восстановлен, но надолго ли?
В соседней Литве в этот год происходят события, круто повернувшие ход развития истории. Великий князь Ягайло Ольгердович женился на дочери польского короля Казимира, Ядвиге, приняв предварительно католическую веру, и за это получил Польское королевство. Этим самым было положено начало объединения великого княжества Литовского с Польским королевством в единое целое. По всей литовской земле насильно вводилась католическая вера, отказывающихся подвергали пыткам, предавали смерти. Если учесть, что большая часть жителей Литовского княжества была либо язычниками, либо православными, то станет ясно, что это событие имело далеко идущие последствия.
В этом же году, воспользовавшись тем, что «князи Ординьстии межь собою заратишася», Василий, сын Дмитрия Ивановича, бежал из Тохтамышева плена. Но возвращаться на Русь пришлось окольным путём, «яко не возможно ему убежати прямо на Русь». С верными людьми он бежал в Подольскую землю к Волохскому воеводе Петру. Оттуда он попадает к Витовту Кестутьевичу. После убийства своего отца Витовт вынужден был бежать «въ немецкую землю». Будущий наследник Московского престола очень заинтересовал князя. Он решил женить его на своей дочери, имея далеко идущие политические планы. Только после того, как Витовт получил согласие от Василия, он «отпусти его къ отцу на Москву».
После Димитрия Донского княжили Иван III сын Василий I (1389-1425 гг.), затем его внук Василии II Васильевич (1425-1462. г.г.), потом правнук Иван III Васильевич (1462- 1505 г.г.) Все они при неизменной поддержке церкви православной и сочувствием широких народных масс, продолжали дело собирания Руси, ее освобождение от татар и внутреннего устроения, Оcoбенно много в этом направлении было сделано в княжение Ивана III-го. В 1480 году он окончательно разорвал с татарами, которые до этого формально еще считали себя вправе вмешиваться в дела Руси. Татары ушли на юго-восток и их орда начала быстро разлагаться.
После ряда успешных войн с усилившейся тогда Литвой, которая захватила Юго-Западную Русь, в княжение Ивана III были воссоединены с Москвой ряд исконно-русских земель и городов: Чернигов, Новгород-Северский, Путивль, Стародуб, Рыльск, Любечь, Брянск, Мценск, Дорогобуж, Торопец и другие. Всего 119 городов и 70 волостей (1503 год).
Кроме окончательного изгнания татар и отобрания у Литвы земель на юго-запад от Москвы при Иване III не менее энергично шло «собирание» и земель Руси северной и северо-восточной:
Или почему либералы ненавидят имперцев
«Как сладостно отчизну ненавидеть!
И жадно ждать её уничтоженья!
И в разрушении отчизны видеть
Всемирного денницу возрожденья!»
Владимир Печерин
 Не так давно мне довелось прочесть шедевральную по своей исключительной мерзости публикацию. Уже само её название содержало в себе ругань. Этакая «пощёчина общественному вкусу». Опус Юрия Нестеренко именовался хлёстко и односложно – «Гнуснейшие». О ком речь-то? Оказывается, что «…самой гнусной категорией людей — да и вообще существ, обитающих на Земле — являются имперцы. Имперцы гнуснее, подлее и гаже, чем гопники, маньяки, наркоманы, торговцы живым товаром и т.д. — ибо они и есть все перечисленное, только в куда больших и худших масштабах». Текст, напечатанный в одном из многочисленных интернет-изданий, тут же разошёлся по Сети. Ещё бы! Автор не стеснялся в выражениях, будучи полностью свободен в выборе словес и оборотов. Сам Нестеренко – личность примечательная, небанальная и даже по современным меркам многогранная – он и писатель-фантаст (не очень даровитый – не Айзек наш Азимов, но с размахом и замахом), и технарь – технократ, и убеждённый антикоммунист, и «сваливший» эмигрант, и убеждённый антисексуал. В своё время Юрий даже сварганил целый интернет-портал с грозным именем Antisexual Stronghold.
Одно непонятно – зачем создавать Stronghold-ы и прочие незыблемые цитадели по такому персонально-интимно-добровольному вопросу? (Маркиз де Вобан – знаменитый создатель всевозможных крепостей и Stronghold-ов – наверняка усмехается в Вальхалле или где ему там ныне положено?). Однако – шутки в сторону. Ибо, кроме того, Нестеренко ещё и стихотворец – так, его перу принадлежит незабываемое произведение «Держава». В глумливо-насмешливом тоне пародируется популярная в нашем народе ностальгия по СССР. Вроде бы всё на месте: «Ах, как были открыты лица, / Как наполнены светом взгляды! / Как красива была столица! / Как величественны парады!» Однако же в финале разомлевшего читателя ждёт грубый облом: «И алели над нами флаги / С чёрной свастикой в белом круге». Что ж, это любимый рефрен всех наших либералов – сравнивать Советский Союз с нацистской Германией, иной раз, подчёркивая, что тоталитаризм, хотя, и везде одинаков, но в СССР он был как-то по-особенному гадок – мол, впитал все жуткости московитского византизма, кичливое солдафонство Романовых и прочий великодержавный шовинизм. Так вот, в связи с очередной громкой публикацией Юрия Нестеренко возникает закономерный вопрос: почему либералы enmasse более всего ненавидят именно имперцев? Нет, разумеется, коммунистов они тоже отторгают, потому как не могут им до сих пор простить смотр строя и песни в пионерском лагере или ещё какой-нибудь сбор металлолома, от которого будущим поборникам прав и свобод завсегда хотелось тихонечко отбояриться.
Но имперцы, как точно выразился господин Нестеренко, это с точки зрения созревшего либерала – есть наиболее отвратительный подвид хомо-сапиенсов. И даже так: «В современном мире имперцы — это безусловная мразь, заслуживающая абсолютного презрения и нулевой толерантности». Вообще же толерантность по-либеральному – это как в той старой репризе Владимира Винокура: «Этот лист играем, …тут не играем, …а тут – рыбу заворачивали…». Толерантность – этакая прихотливая VIP-штучка; достаётся лишь определённым клиентам. На имперцев она никак не распространяется. Так что забудьте знаменитое вольтеровское высказывание: «Я не согласен с Вашим мнением, но готов жизнь отдать за то, чтобы Вы смогли его высказать». Коммунякам тоже не стучаться! В этой связи мне вспоминается показательный, хотя и типично-проходной случай. Несколько лет назад в комментариях моего блога один интеллигентнейший господин честно и даже пафосно излил, что будь его воля, он бы всех носителей комми-идеологии живыми закапывал, дабы пули не тратить. А так он – толерантен и мил. Даже к нацистам с пониманием относится – у них, по его ценному мненьицу, форма безумно красивая и пикантные киношки с полуголыми бабами.
…Итак, почему же всякий либерал ненавидит имперца всеми силами своей исстрадавшейся душонки? Причин – масса и все они удивительные. Имперец априори любит Россию, принимает её целиком, ибо сознаёт историю через смену вех и рождение новых «империй». Александр Проханов писал, что «Метаистория – материнское лоно, откуда чередой исходили Киевская Русь, Московское царство, Петербургская империя, Красное государство Советов. Чрево, где теперь созревает дивный эмбрион Пятой Империи». Либерал же Россию не выносит. Любую. Петровскую, сталинскую, путинскую. Хотя, нет. Ельцинскую – боготворит и ностальгирует по ней, но и тут с оговорками («Не додавил Борис Николаич всех Макашовых и Баркашовых! Не всё продал Америке! Недоразвалил!»)
Либералу везде чудится шагистика николаевского плаца, черносотенные погромы и многочасовые митинги на заводе «Красный пролетарий». На морозе. Насчёт «кровавого режима Пол Пота» или под лозунгом «Руки прочь от Никарагуа!» А потом – очереди за колбасой и туалетной бумагой плюс принципиальная невозможность поехать в Копенгаген. Он видит Россию в особом свете – через грязные и многократно заплёванные очки (причём, он всегда скажет, что очки ему заплевало коллективное быдло). Либерал предпочитает Америку или, на крайний вариант, старушку-Европу, которая хотя и была некогда оплотом абсолютизма, клерикализма и национал-социализма, но последние полвека всё-таки обрела толерантно-голубоватый вид и сытое выражение лица.
Предоставим же слово Юрию Нестеренко: «Государство может быть сильным, в том числе и в военном отношении, и при этом заботиться о высоком уровне жизни своих граждан, а не о захвате и подчинении других. США, например — не империя, и имеет против имперства изрядный иммунитет — иногда даже чрезмерный, удерживающий Америку от вмешательства там, где вмешаться следует». О Россию же: «…саму пришлось цивилизовать об колено, когда даже до её правителей дошло, что она безнадежно проигрывает менее крупным, но более свободным европейским странам (в результате, опять-таки, научили обезьяну пользоваться европейской гранатой, но обезьяной она от этого, даже облаченная в пудреный парик и панталоны, быть не перестала)». (http://rufabula.com/articles/2014/11/14/wretched)
Отвлечёмся немного от этого истерично-пафосного русофобского фарса и поговорим о …моде. Почему-то либералы, кичащиеся своим знанием истории, почти всегда нули в области матчасти. Господа! Панталоны никогда не носили вместе с пудреными париками! Они стали актуальны примерно через сто лет после начала петровской европеизации. Панталоны – это такие длинные штаны эпохи Французской Революции и далее, с заездом в XIX век. Помните классическое? «Он был в тёмно-зелёном фраке и панталонах цвета cuisse de nymphe effrayee…». А на рубеже XVII и XVIII веков кавалеры напяливали короткие – до колен – штаны-кюлоты.
А уж по поводу «свободных европейских стран» – это вообще феерия. В прекрасной Франции при Людовике-Солнце бытовали так называемые Lettres de cachet – бланки за подписью и с печатью государя, куда можно было вписать имя любого подданного. Больше того, король-светило иной раз сажал своих друзей в Бастилию или в Пиньероль, как, например, Антуана де Лозена. За то, что тот активно волочился за одной из королевских кузин и даже возмечтал жениться на оной. Местных своих олигархов (к примеру, небезызвестного Фуке) Людовик тоже поставил на место. Искоренялитальянщину в моде и в быту – француз обязан любить всё французское. Впрочем, это уже просвещённый монарх! Были в истории и куда как более занимательные персонажи. Вот европейский лидер эпохи Ренессанса – Генрих VIII регулярно рубил головы своим друзьям, соратникам и даже любимым жёнам. Не говоря уже о сорных людишках, включая лордов и епископов. Его старшая дочь – Кровавая Мэри – тоже не отставала от модного тренда, правда, она предпочитала не банальную рубку мяса, а стильное аутодафе. А уж какая феерия была в Англии при Кромвеле – Троцкий нервно курит от зависти! Или, например, можно поучиться скандинавскому миролюбию и непреходящей толерантности у Карла XII. Короче говоря, есть «…делать жизнь с кого», как сказал поэт Маяковский. Это всё к вопросу о свободных европейских странах.
Европа для либерала – это нечто вроде «места силы» и одновременно – Мечты с большой буквы Мэ. Объект неизменного поклонения. И вот Европа, в отличие от России, им всегда видится в нежно-розовом, пастельно-фисташковом и сказочно-соблазнительном свете – Англия всегда старая-добрая, Франция – благоуханная, а Германия – музыкально-философичная. Вот что, в частности, говорит писательница Людмила Улицкая: «Моя страна сегодня объявила войну культуре, объявила войну ценностям гуманизма, идее свободы личности, идее прав человека, которую вырабатывала цивилизация на протяжении всей своей истории. Моя страна больна агрессивным невежеством, национализмом и имперской манией. Прощай, Европа, боюсь, что нам никогда не удастся войти в европейскую семью народов».
Далее? Имперец исполнен уважения к сильной власти. Она для него – признак несгибаемой воли правителя – царя, генсека, президента. Для либерала же любая сила – это признак дворово-пацанской среды, тюряги или, например, казармы. Либералу ненавистна брутальность, а если идти далее, то и всякое величие, основанное на мужской харизме. Потому господин Нестеренко и пишет, что его антипод-имперец «…слепо подчиняется своей банде и пресмыкается перед её главарём». Разумеется, имперец – прирождённый коллективист, тогда как либерал не выносит общность («банда»). По мнению Нестеренко имперцу… «дают почувствовать себя частью чего-то чморящего. Чего-то большого и внушающего страх (и понятно, что «великая держава» с миллионными ГУЛАГами — это круче, чем просто уличная банда)». Что имперцу – благоговение (чисто человеческое чувство), то либералу – страх (инстинкт, свойственный всем зверушкам). Либерал же совершенно искренне считает имперца «высокопримативным быдлом». И это-то более всего занятно.
Величие, пафос, высокий штиль – всё это либералу смешно, ибо оно – иррационально. Любимое занятие – поржать над бестолковой патетикой – обстебать Большой Стиль. И снова цитирую автора опуса, который тут уже спускается со своего Antisexual Stronghold и вспоминает презренного Зигмунда Фрёйда: «Можно вспомнить и Фройда с его теорией, что к гигантизму стремятся те, кто комплексует по поводу собственного маленького члена. <…> этот тезис можно обобщить — к гигантизму и «величию» стремятся те, кто чувствует собственное ничтожество». Да. Например, всё тот же Людовик XIV, создатель, точнее – духовный наставник мастеров Большого Стиля. Это даже не товарищ Джугашвили, чтоб вы знали. Изначально французский Grand Manière – это монументальное, и вместе с тем, изысканное сочетание классицизма и барокко, служащее прославлению верховного правителя и его свершений. Учитывая некоторые исторические обстоятельства (Лавальер-Монтеспан-Фонтанж-Ментенон, тут ещё можно очень много, кого вписать… и ведь любили его самого, а не титул…), так вот было бы довольно сложно доказывать ничтожество Короля-Солнце с точки зрения… его «маленького члена». А ведь именно Людовик XIV страдал гигантоманией в самой крайней её форме, и только отсутствие в его эпоху соответствующих строительных технологий мешало в полной мере развернуться сему масштабному и дорогостоящему «заболеванию». Опять у господинчиков провал по части матчасти.
Итак, вернёмся к нашей теме: имперец VS либерал. Имперец – стойкий традиционалист. Он свято чтит всё, что связано с гордостью его страны, причем, он не разделяет русскую историю на «до» и «после», не ставит точку в Октябре 1917 года. Куликово поле, Бородино и Сталинград – сие равновеликие символы торжества духа. Либерал же не выносит любую традиционность, а Петра Великого, если и уважает (слегка), так исключительно за насильственное привитие европейского стиля. С точки зрения большинства либеральных господ, любая традиция – есть нелепейшая архаика и догма. Именно поэтому они с пеной у рта защищали кощунственное хулиганство девчат из Pussy Riot – либералу что церковь, что дом быта имени Пролеткульта, что привокзальная площадь – всё едино с эмоционально-духовной точки зрения. Просто «какое-то место», где можно потопать и поорать. Это тот вариант, когда нет ничего святого. А у кого нет ничего святого? Да как раз у животных. Потому что сие им не дано – по их изначальной природе. Помните детский хулиганский стишок? «Хорошо быть кисою – хорошо собакою…?» Итак, любая исконная норма для него – смешная благоглупость с бородой черносотенного погромщика. (То ли дело борода Кончиты Вурст!)
Далее! Имперец гордится подвигами и свершениями своей страны. Либерал же всегда засмеёт или подвергнет сомнению любое «иррациональное» дерзание. Всенепременно задаст вопрос: «А был ли смысл кидаться под танки?» Потому Нестеренко и полагает, что «…имперство есть дикий архаизм и атавизм, возвращение в первобытную и даже животную эпоху, имманентно враждебное прогрессу». Прогресс – это, видимо, потребность сильно подумать, прежде чем любить Родину. «Имперцы не щадят даже собственной жизни, они готовы тысячами и миллионами бросаться на копья, под копыта и гусеницы танков по приказу своего пахана». Так, в среде креативного класса считается хорошим тоном называть стойкость ленинградцев-блокадников или, к примеру, подвиг Зои Космодемьянской – «неадекватными действиями» и «фанатизмом камикадзе». Либерал подвергает сомнению всё нематериальное и несъедобное. А зачем нам было нужно первыми лететь в Космос? Лучше бы сперва наладили производство жевательных резинок и дамских кружевных трусов! Иногда – когда ему выгодно – либерал вспоминает о народе. Так, во время Олимпиады-2014 наши креаклы активно подсчитывали, сколько больниц и школ можно было бы воздвигнуть на деньги, «угробленные» на весь этот …Мерлезонский балет и прочий цирк-с-конями…
Имперец уважительно и благоговейно относится к именам и датам, к внешней атрибутике – к иконам и знамёнам. Они для него – не предметы, но смыслы. Либералу же всё это представляется картинками, тряпками, штучками и закорючками. Он же – гражданин мира, то есть везде – посторонний. А имперец в России у себя дома. Отсюда и ненависть перекати-поля и вечно-чужого к тому, у кого есть Родина, вера, предки. А вообще занятный текст Юрия Нестеренко выдаёт только одно – застарелый страх «мальчика из приличной семьи» перед дворовыми пацанами. Иначе – зачем такие слова, сравнения, смыслы? Как полагаете?
Галина Иванкина
Источник: zavtra
|
