Гендерно-ювенальная война с Россией в самом разгаре

Людмила Рябиченко 26.07.2016 www.stoletie.ru/vzglyad/o_chom_i_vsluh_ne_govorat_782.htm

В России идёт беспрецедентно масштабное и одновременное внедрение гендерной идеологии и ювенальной юстиции, угрожающее уже демографической и духовно-нравственной безопасности страны.
На День семьи, любви и верности 8 июля 2016 года пришёлся дебют российского «флешмоба» под названием «Я не боюсь сказать».

Так называемый флешмоб (дословно – «мгновенная толпа») – это одна из социальных технологий, представляющая собой заранее спланированную массовую акцию, в которой группа людей собирается в назначенное время в назначенном месте и выполняет заранее оговоренные действия.

Обкатка данной технологии начиналась в 2000-е годы, когда, например, по сигналу, распространённому в соцсетях, желающие (группа студентов или школьников) собирались на центральной площади или проспекте конкретного города, что-то вместе делали (выкрикивали, делали одинаковый жест, движение) и тут же расходились.

После приучения общества к бессмысленному, но забавному для невзыскательного исполнителя действу, содержание акций стало меняться, приобретая вполне конкретное, зачастую провокативное наполнение.
Например, одновременная отправка в небо разноцветных шаров лесбиянками на Невском проспекте в Санкт-Петербурге или массовые аплодисменты «прохожих» на проспекте Независимости в Минске.

Сейчас количество вариантов и моделей флешмомбов увеличивается в прогрессии и зависит только от полёта фантазии авторов, персоналии и целеполагание которых и является ключевым звеном в понимании сути явления.

Атака флешмоба

Флешмоб #яНеБоюсьСказати был создан 5 июля в украинском сегменте Facebook, когда там появилась тема с данным хештегом.

Хештег – это ключевое слово или фраза, перед которыми ставится символ #; он используется в публикациях в социальных сетях, облегчая пользователю, в зависимости от его интереса, доступ к страницам, на которые он даже не был подписан, или, наоборот, опосредованно формируя у него этот интерес.

СМИ активно распространяют легенду о моменте зарождении нового флешмоба: «Украинская журналистка Анастасия Мельниченко опубликовала свой дневник, в котором описаны несколько случаев насилия и домогательств, которым она подвергалась с 6 лет. Мельниченко призывает и женщин, и мужчин не бояться говорить о насилии и не чувствовать за собой вины за случившееся. Она надеется, что это позволит оздоровить не только общество, но и каждого, кто стал жертвой домогательств».

Через три дня в России проявился отечественный флешмоб #ЯНеБоюсьСказать, и СМИ стали бурно тиражировать истории женщин, которые подвергались «самым гнусным домогательствам и насилию».
Не остались в стороне и национальные образования: 7 июля на интернет-портале «Даптар», посвященном проблемам дагестанских женщин, тему подхватила журналистка Светлана Анохина: «Разумеется, во всем виновата ты сама. А главное – родилась девочкой. Которая сама по себе уже провокация».

8 июля с призывом стать участницами акции-флэшмоба к жительницам Азербайджана обратилась бывший руководитель Азербайджанского Женского кризисного центра Матанат Азизова: «Не молчите, не бойтесь, говорите об этом».

12 июля эстафету подхватила автор блога на «Кавказском узле», старший научный сотрудник Центра цивилизационных и региональных исследований РАН Наима Нефляшева: «Ты не должна искать решение сама, ты не должна скрывать, ты не должна стыдиться. Не бойся говорить. Не бойся спрашивать».

13 июля представитель инициативной группы помощи жертвам насилия продюсер Дина Смаилова (Тансари) призвала женщин Казахстана к массовому признанию в соцсетях в пережитом насилии.

14 июля некие «активистки» призвали в социальных сетях присоединиться к акции жительниц Северного и Южного Кавказа

К этому времени в соцсети «ВКонтакте» было уже создано 13 сообществ под названием #ЯнеБоюсьСказать; количество хэштегов тоже увеличилось: #ЯнеБоюсьСказать, #яНеБоюсьсказать, #ЯНеБоюсьСказать,etc.

16 июля в Москве на конференции Sexprosvet 18+ Summer прошёл круглый стол #янебоюсьсказать, посвященный «одноименному флешмобу и проблемам, которые он поднял».

Все эти дни СМИ захлёбывались от трагических комментариев: «Украинки устроили душераздирающий флешмоб», «Фейсбук прорвало от громадного количества чудовищных историй», «Самое чудовищное в этих историях то, что это реальная жизнь».
Известный псевдоправославный ресурс привычно заголосил в либеральном ключе: «Мы не умеем говорить о переживании насилия. Не все понимают, что феминизм – это не только небритые подмышки и неприязнь к маскулинности. Научиться относиться к высказыванию о чужой боли без предубеждения. Без мыслей о том, что это богомерзкие феминистки».

Сами истории, многократно повторенные разными информационными ресурсами, истеричные, вязкие и гротескные, погружают читателя в кошмар, превышающий возможности человеческого восприятия, оставляющие в мозгу только ощущение непреходящего иррационального ужаса – что-то сродни страшилке из фольклора пионерского лагеря про «чёрную руку».

Атакующий харассмент

Итак, «оператор изменений» — автор хештега #Янебоюсьсказать Анастасия Мельниченко, украинская феминистка, руководитель общественной организации «Студена», которая финансируется фондом Сороса и осуществляет социальную адаптацию «ветеранов АТО»; мать двоих детей, не замужем. Информации о ней и её деятельности в соцсетях достаточно, так что останавливаться на ней незачем – нужно просто понимать, что это очередной статист в чужом сценарии, каких в этом поле реализовано уже много.

Так, в сентябре 2012 г. 25-летняя бельгийская студентка школы киноискусства RITS Софи Питерс сняла скрытой камерой ролик «Женщина на улице» о «приставаниях» к себе мигрантов из стран Африки и Магриба во время прогулок по Брюсселю (преимущественно в местах их компактного пребывания), разместила его в социальных сетях, и этот ролик «вдруг» стал основанием для стремительного принятия в стране закона «О защите женщин на улице» со штрафами от 75 до 250 евро.

В 2014 году в Нью-Йорке 24-летняя актриса Шошана Робертс в обтягивающих джинсах и футболке десять часов ходила по улицам Манхэттена также в местах компактного пребывания мигрантов в сопровождении друга со спрятанной в рюкзаке камерой. Многие мужчины просто желали ей хорошего дня, а то и просили улыбнуться, но эти пожелания были представлены её соратниками из американской организации Hollaback, «борющейся с приставаниями к женщинам на улицах», к домогательствам.

В Аргентине в июне 2015 г. студентка Аиши Риццо сняла ролик о том, как к ней каждый день приставали работавшие в ее районе электрики, и разместила его в интернете, после чего в стране «внезапно» появился законопроект, предусматривающий запрет домогательств на улице.

Не надо даже сильно стараться, чтобы обнаружить у акции 2016 года, запущенной Мельниченко, преемственность стратегий и заказной характер, понять нарочитость и избыточность хлынувших в соцсети «признаний».

Они превращают мир для их читателя в «кошмар улицы Вязов», где все вокруг только и караулят тебя, чтобы надругаться.
Но и это ещё не всё: с лёгкой руки авторов к сексуальному насилию в этих историях отнесены даже прикосновения, фразы, взгляды, намёки – всё то, что давно стало содержанием модного в Европе и Америке и страшного в своей нелепости и карательности понятия «харассмент».

Харассмент – это «преследование за насилие», относительно недавнее и надуманное юридическое понятие, суть которого законодателем не определена, отчего правоприменение этой нормы, как правило, вмещает в себя личное представление и индивидуальные ценности конкретного полицейского или судьи: кто-то видит в харассменте «преступление, нарушающее неприкосновенность частной жизни», кто-то – «сексуальное домогательство», а кто-то – «ухаживания, шутки, комплименты» и т.п.

Важно отметить, что харассмент нацелен только на мужчин – женщин обвинения в сексуальном домогательстве не касаются.

На территории Евросоюза закон о сексуальном домогательстве на рабочем месте вступил в силу в 2005 году. В 2006-2008 гг. Израиль сотрясал скандал с президентом Моше Кацавом, который в середине 2007 года ушел в отставку, признав правдивыми обвинения в домогательстве. Во Франции в августе 2012 года на волне известного скандала с экс-главой Международного валютного фонда Домиником Стросс-Каном был принят закон о сексуальных домогательствах, который предусматривает до 2 лет лишения свободы и 30 тысяч евро штрафа, а при особых обстоятельствах тюремный срок может быть увеличен до трех лет, а штраф — до 45 тысяч евро.

Гендерная интервенция

В России попытки продавить новые нормы так называемого «сексуального поведения» начались с 2005 года с принятием Госдумой в первом чтении внесённого депутатом Екатериной Лаховой законопроекта о «гендерном равенстве» (ФЗ №284965-3 «О государственных гарантиях равных прав и свобод мужчин и женщин и равных возможностей для их реализации (О государственных гарантиях равноправия женщин и мужчин)».

Закон содержит понятие «гендер», то есть «социальный пол» – собственное представление человека о том, к какому полу он принадлежит, а не то, каким он родился.
Идеологи гендерной теории утверждают, что пол – всего лишь «социальный конструкт»: к чему ребёнка приучат, тем он и будет себя считать. Принятие гендерной идеологии (gender mainstreaming) в качестве основного вектора государственной политики стало для стран входным билетом в Евросоюз.

Данный законопроект – модельный, единый для всех государств, а уже на его основе формируется затем соответствующее национальное законодательство. После его принятия «гендер» должен стать в России новой нормой, маркером благонадёжности и адекватности гражданина, а общество ожидают легитимизация извращений и приоритет прав так называемых «гендерных групп», которые сейчас СМИ «политкорректно» называют «ЛГБТ-сообществом»; для нынешнего большинства предусмотрена «позитивная дискриминация» до момента, когда традиционные и нетрадиционные части общества сравняются количественно; за «дискриминацию» содомитов прописана уголовная ответственность и штрафы от 500 тыс. до 1 млн. рублей в пользу «обиженного» (не в бюджет); за сексуальные домогательства (харассмент) также ожидают обязательные наказания; а для органов власти, политических партий, судей, правительства, института президентства прописано обязательное «гендерное» квотирование (выделение мест строго в соответствии с имеющимися «гендерными» группами) и многое другое.

В 2011 году законопроект Екатерины Лаховой был дополнен и подготовлен ко второму чтению депутатом Еленой Мизулиной, но сопротивление общественности не позволило его тогда протолкнуть. Ещё через год лоббистами была предпринята попытка принять его по частям, а именно, продавить «харассмент» (п.3 ст.4 гл.1, пп.3 п.2 ст.4 гл.1, п.4. ст.2 гл.5 законопроекта ФЗ №284965-3).

В сентябре 2012 года был использован уже известный сценарий: некая Юлия Колядина, отсняла и разместила в соцсетях ролик о том, как к ней на Курском вокзале, на Чистопрудном бульваре и иных людных местах Москвы, где она прогуливалась в мини-юбке, «приставали мужчины». Сколько дней она провоцировала противоположный пол, были ли люди, «пытавшиеся» с ней познакомиться, действительно ей незнакомы, никто уже не узнает, но в итоге она смонтировала и разместила в интернете ролик, где «в каждом кадре» на неё «кидаются» все мужчины, которые её видят. Причём, ведут они себя в кадре достаточно терпимо – просто предлагают познакомиться или прогуляться, но грамотный монтаж расставляет акценты в нужном ключе.

Вслед за этим Колядина заявила о создании в России «нового общественного движения» под названием «Роснахал» и 19 сентября вышла с подругами к Госдуме на пикет с требованием принять закон о защите женщин от сексуальных домогательств. Эти требования сразу же публично поддержали депутаты Госдумы Мария Максакова-Игенбергс, Гаджимед Сафаралиев, Ирина Роднина и Сергей Калашников, а российские СМИ сообщили, что в Думе уже готовится законопроект, который будет предусматривать штрафы за приставания к женщинам в размере 50 тысяч рублей.

Благодаря усилиям общественности, и эта попытка сорвалась, но намерения определённых сил уничтожить в России традиционные нормы остались. И уже 7 марта 2014 г. депутат Олег Нилов, по собственному выражению, «сделал подарок женщинам» и внёс в Госдуму законопроект N467782-6 «О внесении изменений в Кодекс РФ об административных нарушениях в части установления защиты прав женщин от сексуальных домогательств», предусматривающий штраф 30-50 тысяч рублей, либо обязательные работы на срок от восьмидесяти до ста двадцати часов – не только за домогательства, но и за …«ухаживание против воли женщины». Общественность отбила и эту попытку.

В июне 2015 г. о харассменте снова вспомнили – российские СМИ облетела новость: «Правозащитники выступили за введение уголовной ответственности за сексуальное домогательство».
В роли очередного «агента изменений» выступил руководитель так называемой «Ассоциации адвокатов России за права человека» (борьба за легализацию однополых браков и прав на усыновление детей для гомосексуалистов) адвокат «Мария Баст», он же – Евгений Архипов, периодически переодевающийся в женское платье, женатый на пресс-секретаре своей Ассоциации Юлии Гусейновой, автор знаменитой провокации возле МВД (фильм А.Будаладзе «Лицедеи», на 23 мин.), он же – адвокат экс-депутата Госдумы Ильи Пономарёва. Но и эту попытку общественности удалось предотвратить.

Информационная война с ценностями

Инициаторы гендерных изменений в своей деятельности отличаются последовательностью и умением работать над ошибками: принять гендерный закон целиком не удаётся – пробуют кусками; не вышло с законами – работают с восприятием граждан с помощью видеороликов и пикетов у Госдумы; общество и на это не отреагировало – переключаются на масштабные изменения общественного сознания.

Модель с флэшмоба #ЯнеБоюсьСказать предварительно обкатали в 2015 году в Турции, когда после убийства насильником-водителем маршрутки 20-летней студентки Озгеджан Аслан в соцсетях был запущен хэштэг #sendeanlat («расскажи свою историю») – естественно, о случаях «сексуального домогательства и насилия». 14 февраля (так называемый «День всех влюблённых») в Турции была проведена акция протеста, участники которой потребовали в связи с гибелью Озгеджан Аслан отставки министра по делам семьи и социальной политики.

А в 2016 г. запустили через Украину на Россию проект флэшмоба #ЯнеБоюсьСказать, и, похоже, на этот раз у них всё получилось: помимо кошмарных историй-заготовок, в акции появилось множество комментариев-потрясений: «Я не думал, что всё так страшно», «Бедные женщины, через что они проходят», «Вы молодцы, что осмелились рассказать о пережитом насилии».

С точки зрения информационной технологии «Окна Овертона», флэшмоб #ЯнеБоюсьСказать осуществил «перевод немыслимого в радикальное», растабуировав запретную тему сексуального насилия, вывел её в зону публичности, придал ореол обыденности и распространённости.
В то же время, дал неожиданную возможность латентным (скрытым) насильникам укрепить свои «позиции»: вон скольких не поймали, и я смогу. А пострадавшим женщинам предложил вместо того, чтобы обратиться к правоохранителям, новый, алогичный путь публичного обнажения, своеобразного эксбиционизма. Женщины при этом, как говорят психологи, получают «вторичную выгоду» — все их жалеют, сочувствуют, выслушивают/читают, «ставят лайки», и эти пресловутые «лайки» осуществляют позитивное подкрепление ошибочного поведения и позволяют женщинам вырабатывать деструктивный поведенческий стереотип.

По всей видимости, скоро в СМИ и социальных сетях последуют рассказы о том, что мужская агрессивная сексуальность – вещь обыденная и величина неизменная, что в современном «обществе сексуальных маньяков» только женщины смогут стать настоящими охранителями, и только «ценности» феминизма – независимость женщины от мужчины (в том числе, материальная), соревновательность или даже антагонизм с ним, способны спасти социум, а также, что именно феминизм – самая важная, исконная, исторически подтверждённая составляющая часть жизни общества, признак его зрелости.

Общество уже начинают исподволь к этому готовить – недаром и после убийства турецкой студентки, и после массовых изнасилований в новогоднюю ночь 2016 года в Кёльне местные мужчины вышли на акции протеста, надев на себя …женские юбки. Малопонятное обычному человеку наполнение такой акции имеет абсолютно логичный символизм – это демонстрация костюма, принадлежащего группе силы, группе победителей; то есть, свидетельство того, что феминистки уже добились того, что мужчины добровольно надевают женскую одежду в знак их превосходства. И это – приучение общества к новой модели, в которой пол – всего лишь «социальный конструкт», «гендер». Показательно уже то, что женскую одежду согласились надеть брутальные турецкие мужчины, хотя у них во все времена это считалось несмываемым позором, а мини-юбки и сейчас считаются принадлежностью гардероба женщины лёгкого поведения.

Ещё одна деталь: в 2014 году в Египте ввели уголовное наказание за домогательства и запустили в твиттере хэштег #هنتحرش_بالرجالة, что приблизительно переводится, как «мы будем сексуально домогаться мужчин», и это тоже сигнал о закреплении воинствующим феминизмом своих позиций.

Эстафету «юбок» подхватили азербайджанские активисты социальных сетей, которые начали новую акцию с хештегом #ozgecanicinminietekgiy изначально в поддержку убитой студентки – надели юбки, сделали фотографии и поделились ими в своих профилях в соцсетях, а в итоге совершили неожиданный кульбит в целеполагании, заявив, что таким образом они поддерживают …«свободу женщин на ношение европейской одежды».

Это, несомненно, целенаправленная деформация поло-ролевой идентичности, и удар устремлён в первую очередь на национальные государства, которые пока ещё стоят на позициях традиционных моделей и ценностей.
Недаром Фонд Генриха Бёлля, известный своими усилиями на ниве продвижения «гендерного равенства», огласил в мае 2015 года результаты «комплексного исследования положения женщин в Чечне, Ингушетии, Кабардино-Балкарии и Дагестане», жительницы которых якобы в числе своих главных проблем назвали «отсутствие равноправия, ограничение свободы женщин, контроль со стороны мужчин, строгие религиозные нормы и отсутствие защиты при насилии или несправедливости», что в итоге должно убедительно свидетельствовать всему миру о том, что традиции и консерватизм – отживший хлам и темница для личности.

И, наконец, главный символизм флешмобов заключается в том, что, к примеру, флешмоб в Турции, связанный с убийством студентки, стартовал в так называемый День всех влюблённых (день святого Валентина), а в России – в День семьи, любви и верности, то есть направление атаки указано недвусмысленно: семья и любовь, традиционные ценности и нравственность.

Ювенально-гендерное завтра

Клин, вбиваемый такой стратегией между полами – самая настоящая антидемографическая мера и глобалистская интервенция, которая неизменно разведёт по разным берегам «людей разнополых» и уничтожит основы национальной и культурной идентичности. Мужчины начнут избегать женщин из-за страха серьёзного наказания, и им ничего не останется, как искать общества себе подобных – ведь за ухаживания и домогательства по отношению к представителям своего пола никакого наказания не предусмотрено.

Но и это ещё не всё: среди жутких историй флешмоба и иллюстраций к ним, нет-нет, да и выскочит тема «домашнего насилия», которая пока и не харассмент вовсе, но которую под шумок усиленно делают таковой. Причём, осуществить такую трансформацию достаточно легко – нужно всего лишь придать мужьям статус насильников, а семью обозначить как место насилия. А если семья – это место насилия, то понятно, что насилию в ней в первую очередь подвергаются дети, и тогда это уже – почва для введения ювенальной юстиции, о чём и свидетельствуют принятые 3 июня 2016 года в российском правовом поле самые настоящие ювенальные нормы (закон №383-ФЗ).

Таким образом, замыкаются в единую цепь действия лоббистов по внедрению в России гендерной идеологии и продавливанию ювенальной юстиции. Да и судя по персоналиям, это выглядит именно так: например, на сайте «Радио свободы» флешмоб #ЯнеБоюсьСказать многословно комментирует и поддерживает адвокат Мари Давтян, которая одновременно является активным членом рабочей группы Госдумы под руководством депутата Салии Мурзабаевой по подготовке ювенального закона о семейно-бытовом насилии. А запустившая на сайте Change.org петицию за введение ювенального закона о семейно-бытовом насилии активистка Алёна Попова – партнёр по бизнесу и верная соратница экс-депутата Ильи Пономарёва, который активно выступал против закона о запрете пропаганды извращений несовершеннолетним. И таких «совпадений» в российском общественно-политическом пространстве предостаточно.

Объединяя стратегии, лоббисты работают над созданием комплексной ювенально-гендерной идеологии, когда новые понятия и представления станут основой жизни российского общества и произведут переформатирование нации.
Технология очень простая: стократно преувеличить в медийном пространстве размеры явления, придав ему вид пандемии (заболевания, охватившего весь земной шар); подкрепить свою оценку взятой ниоткуда и произвольно составленной «статистикой», утверждающей, к примеру, что «каждые 40 минут в России от домашнего насилия погибает одна женщина – за год это около 14 тысяч жертв», или что «85 процентов детей подвергаются насилию в своей семье»; провести масштабную информационную кампанию, подготовить общественное сознание к принятию новых норм и в итоге законодательно закрепить их.

Специально для Столетия

Мораль, нравственность — под этими терминами обычно подразумевают лишь одно: негласные правила, сложившиеся в обществе. Это правила сосуществования людей, без которых мы бы давно скатились в животное состояние. К сожалению, нравственные нормы не...

На прошлой неделе за связь с криминалом арестованы семь сотрудников Следственного комитета России, трое из которых носят генеральские погоны. «На кармане» взяли заместителя начальника столичного управления СКР Дениса Никандрова, руководителя управления собственной безопасности Михаила Максименко и его заместителя Александра Ламонова. Всё началось с того, что известный криминальный авторитет Захарий Калашов по кличке Шакро Молодой вышел на генералов ведомства с просьбой освободить из СИЗО своего близкого друга Андрея Кочуйкова по кличке Итальянец. Цена вопроса, как говорят, составила 5 млн. долларов. Никандров приказал своим подчинённым не подавать в суд ходатайство на продление ареста Кочуйкову. В итоге Итальянца отпустили на свободу, а потом снова задержали на выходе из СИЗО «Матросская тишина».

Известно, что уголовное дело о получении взяток в особо крупном размере генералами СКР возбудил сам Бастрыкин. Однако разбираться с коррупцией в СКР будет не само ведомство, а следственное управление ФСБ.

Размышляя об этом громком деле, многоопытный внутренний скептик подсказывает: налицо типичные межведомственные разборки. Схема кажется очень простой и логичной. Следственный комитет за последние годы накопил большой авторитет. Его председатель Александр Бастрыкин превратился в политическую фигуру всероссийского масштаба. Ведомство нещадно давит на многие властные и околовластные мозоли. Вот, например, недавно СКР наехал на популяцию подмосковных прокуроров, чего они — прокуроры — не прощают. Вполне вероятно, что у некоторых влиятельных лиц, быть может, у руководителей целых государственных структур окончательно сложилось мнение, что надо как-то гасить активность следователей…

В данном случае генералы юстиции запачкались непосредственным общением с криминальными авторитетами, были изобличены и взяты под стражу. Всё логично и правильно, но сразу возникает тоскливая мысль, что под крышей ФСБ, наверняка, тоже творятся похожие дела. Не случайно выпускники академии ФСБ гоняли по улицам Москвы на «Гелендвагенах». Кому-то из силовых ведомств «авторитетные» дружественные пацаны продолжают носить чемоданы с кэшем, не так ли?

Но с другой стороны, жизнь никогда не даёт ясные, химически‑чистые ответы на возникающие у нас вопросы. Слишком велика инерция сущего, слишком много неучтённых факторов. Любые изменения совершаются медленно и криво. В России Путина с коррупцией борются на самом деле. И борются не первый день. Кольца сжимаются постепенно, всё происходит без особой огласки и помпы. Если следить за новостями, то видно, что каждую неделю кого-то из чиновников ведут под «белы рученьки». Однако основная системная проблема состоит в том, что главные коррупционеры на самом деле — это те, кто обязан по долгу службы охотиться за коррупционерами. А они с трудом поддаются чистке, так как неприкасаемы по факту и по закону. Никто не имеет права вмешиваться в деятельность судов, прокуратуры, следственных органов.

Долгое время СКР был священной коровой, трогать которую никому не позволялось. И то, что генералов юстиции арестовали, означает следующее: запреты на чистку силовиков сняты, неприкасаемых больше нет. Возможно, то, что мы сейчас наблюдаем, — это не борьба с коррупцией как таковая, а создание эффективного инструмента для борьбы с коррупцией. Оттачивание скальпеля.

Так это или нет — станет понятно не сразу. В любом случае, радикально чистить госаппарат придётся. Рано или поздно. Система, построенная 25 лет назад, не жизнеспособна и не приспособлена к вызовам современности. Компенсировать её недостатки необходимо за счёт усиления дисциплины и ответственности.

Очень хочется верить, что Россия сосредотачивается. Что из ельцинской, заведомо коррупционной модели вытачивается новая модель государства… Если это так, то работа проходит в полной тишине. Казалось бы, арестованы крупные чины в Следственном комитете, но почему-то не слышно аплодисментов тех, кто на каждом углу провозглашал крестовый поход против коррупции. Восторженных криков сверхэмоционального либерального сообщества — нет!

Знаете, почему?

Либералы очень боятся борьбы государства с коррупцией, поскольку это прямое указание на усиление государства. Они очень любят с ужасом и ненавистью кричать про реинкарнацию сталинизма, про грядущие репрессии, и я очень надеюсь, что хотя бы в этом они окажутся правы. Хочется верить, что приближается время Большой чистки. Грядёт правильный, нормальный, исторически-неизбежный, в хорошем смысле слова и дела — 1937 год!

Источник